Виктор Азаров

- Я тебя, жена, насвозь вижу! -
говорил русский крестьянин.
Так на Руси задолго до Рентгена
были открыты рентгеновские лучи.

Версия

(о стиле в рассказе Анджея Сапковского "Ziarno prawdy" и в его переводе Вайсбротом)

Споры о том, как надо переводить, имеют давнюю историю, но кажется, сейчас уже все согласны с тем, что верный перевод должен "сохранять впечатление", и максимально близко передавать смысл оригинала. Расхождения в деталях сюжета и описаниях оценить несложно - все сказано в статьях Татьяны Гладысь. Важно ли для кого-то каждое искажение, читатель решает сам. Со стилем сложней, по описаниям он не всегда "складывается" в общую картину. Не один раз говорили о том, что изменение стиля влияет на общее восприятие текста, атмосферу рассказа. Полностью согласен, но "атмосфера" – это что-то неуловимое, а мне кажется, что Сапковский – достаточно рациональный человек. :) Не исключаю, что автор сам бы удивился, узнав мои интерпретации :), но по большому счету, это не имеет особого значения. Написанное литературное произведение живет своей жизнью, вне зависимости от того, что в него автор первоначально вкладывал.[1] Вайсброту, конечно, не откажешь в последовательности, он весь рассказ перевел, используя просторечие[2]. Я думаю, что из-за этого в его переводе искажен не только дух рассказа, о чем рассказала Татьяна, но и смысл. Попробую ниже объяснить это и кое-что другое. Выводы будут подчеркнуты.

1) Речь Геральта.

Начнем с начала.

"Ведьмак довольно долго наблюдал за птицами, оценивал расстояние и приблизительное время, необходимое на его преодоление, с поправкой на рельеф местности, густоту леса, глубину и направление яра, который – как подозревал – находился на его пути."[3]

Это еще авторский текст, но он отражает образ мыслей Геральта. Эти слова подошли бы и роботу. "Терминатор" ли Геральт? :) Дело в том, что он, прежде всего, профессионал, и как только речь заходит о вещах, непосредственно связанных с его работой, ведьмак начинает себя вести соответственно своим многолетним привычкам, доведенным до автоматизма. Это и в саге неоднократно подчеркивается.

Посмотрите описание его действий и разговор с лошадью. Геральт ведет себя, как следователь, будто диктуя протокол! :):

"Дело ясное, хоть и не до конца. Оружейник и женщина приехали верхом со стороны того леса. Вне всякого сомнения, направлялись из Муривель домой, потому что никто долго не возит с собой нереализованные аккредитивы. Почему они ехали этим путем, а не трактом – неизвестно. Но ехали они через вересковые заросли, бок о бок. И тут, не знаю почему, оба слезли или упали с коней. Оружейник погиб сразу. Женщина бежала, потом упала и тоже погибла, а нечто, не оставившее следов, тащило ее по земле, держа зубами за шею. Это случилось два или три дня тому назад. Кони разбежались, не будем их искать."

Только профессионального жаргона для полной убедительности и не хватает. Кстати, отсутствие этого жаргона тоже вполне объяснимо – Геральт мало общается с себе подобными. Если читатель видел сериал "Tween peaks", пусть он вспомнит монолог агента Купера в диктофон для Diana'ы. Похоже на разговор Геральта с лошадью. :) А ему Вайсброт в уста вкладывает просторечие в подобных ситуациях! Явным диссонансом звучит добавленное эмоционально окрашенное слово в переводе Вайсброта: "Женщина бежала, потом упала и тоже скончалась, а та погань, что не оставила следов, тащила ее по земле, ухватив зубами за шею." Такая эмоциональность характерна только для начинающего. Аналогично, "перло чудище" вместо "неслось чудовище".

Дальше, в переводе Вайсброта, как мне кажется, Геральт именно во время диалога с лошадью размышляет, в то же время в оригинале он, скорее, излагает свои уже сделанные выводы. Сравните: Татьяна Гладысь – "Почему они ехали этим путем, а не трактом – неизвестно…. И тут, не знаю почему, оба слезли или упали с коней.", Вайсброт  - "Ну а почему ехали здесь, а не по тракту - вопрос….. Хотелось бы знать, почему оба слезли или свалились с коней." Это не так уж принципиально, и несколько спорно, но тем не менее.

В итоге получаем первое утверждение: в оригинале отображен профессиональный подход Геральта к своей работе. В переводе Вайсброта это не отражено.

            2) Архаизмы.

            Авторы фэнтези и исторических романов нередко вводят отдельные архаизмы для изображения другой исторической эпохи, древности.[4] У Сапковского тоже часто встречаются архаизмы, причем, что важно, не только лексические, но и грамматические. В то же время, совсем рядом – нормальная, вполне современная разговорная речь, даже с элементами просторечия. Понятно, когда вся речь персонажа такая, ну а если только отдельные предложения? Есть ли в этом смысл, не связанный с общим духом рассказа, имеет ли это и какое-то конкретное значение? Мне кажется, объяснение есть. Конечно, говорят, что "трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно, если ее там нет" :), но я думаю, что эта "кошка" есть. Если принять эту гипотезу, многое достаточно логично складывается.

Итак, самое интересное – разговор Геральта с чудовищем. Я этот разговор понимаю таким образом:

А) Вначале Нивеллен играет роль сказочного чудища, отсюда архаизмы и высокопарные выражения.

- Вон отсюда, смертный! 

этакое сказочное обращение.

– Сожру! На куски разорву! 

тоже. Тут у Вайсброта нормально.

Б) Дальше Нивеллен, видя, что Геральт не реагирует, "сбрасывает маску", и начинает говорить нормально.

- Ты что, глухой? Вон отсюда!

В) Вторая попытка, возврат к роли. :)

- Беги, поколе цел! (Umykaj, pokis' cal'y! – явный архаизм, что подтвердили участники польского форума.)

У Вайсброта же здесь: "- Проваливай, покамест цел!" – не менее явное просторечие.

Г) Нивеллен больше не пытается быть чудищем, идет нормальная разговорная речь.

- Смотрите на него..............

Д) Официальное приглашение.

- Ежели ты усталый, но честный путник – приглашаю в дом. Но ежели разбойник или вор – предупреждаю: этот дом выполняет мои приказы. ...

- Приглашаю.

Е) Дальше опять разговорная речь, потом опять короткая формальность ("- Мой дом – твой дом" – "официально, по форме", а не "сухо"!), и снова разговорный язык.

Рассказ Нивеллена:

"Толстяк, обретя голос, который потерял было при виде меня, провизжал, что хотел токмо несколько цветков для доченьки, чтоб я его пощадил, даровал жизнь и здоровье. Я уж было собрался вытурить его за главные ворота, когда меня осенило, вспомнил я сказки, которые рассказывала мне когда-то Леника, моя няня, старая тетеха."

В переводе этот архаизм "jeno", с одной стороны, хорошо изображает насмешливый тон Нивеллена, передразнивающего купца, а с другой - это обращение к сказочному чудищу, точно так, как в начале Нивеллен говорил Геральту. А этого-то момента у Вайсброта и нет, хотя в других местах "токмо" - сколько угодно. Слово "токмо" здесь мне кажется очень удачным. В смысле стиля здесь все у Вайсброта наоборот. Там, где "jeno" (токмо) - у него простое "лишь", а там, где "wykopac'" (вытурить) – эмоционально окрашенное современное слово - всего-то гладкое "выставить". Так что далеко не везде Вайсброт огрубил ! :) Тут наоборот, отнял краски.

Утверждение номер 2: архаизмы в речи Нивеллена появляются обычно, когда он играет роль сказочного чудовища. В переводе Вайсброта это "смазано". Мне кажется, очень интересная гипотеза.

3) Интеллигентность Нивеллена. :)
Нивеллен в целом говорит не книжно, но по-моему, какое-то (само- :)) образование у него имеется. (И чем он один столько времени занимался, спрашивается? :)) Да и ум с наблюдательностью тоже. Предложения его не такие простые. А такие красочные сравнения, как "Год тянулся, как вонь за народным ополчением" – ведь тоже речь Нивеллена! :))) Так что это лишний аргумент в пользу того, что достаточно литературный язык тут - это не недостаток, и незачем Вайсброту этот "недостаток" исправлять. Ругается Нивеллен, как заметила Татьяна, однообразно, по Вайсброту же его "ругательный" словарный запас довольно богатый. Закономерность, по-моему, такая: совсем неграмотные люди ругаются однообразно, просто несвязный набор матерных слов (но Нивеллен не такой, речь-то не совсем простая!), образованные, но занимающиеся физической работой очень хорошо ругаются, а образованные, занятые умственным трудом – опять плохо ругаются. :) Если допустить "необразованность" и неразвитость Нивеллена, то довольно сложные речевые обороты плохо сочетаются с однообразными, бедными ругательствами. Как видите, характер изменен.

С этой же точки зрения можно объяснить и "возмужал", несколько странное слово для описания полового акта. Как говорила Татьяна Гладысь: "о таких вещах люди редко умеют говорить красиво, и часто сбиваются именно в просторечие или грубость". Только это не весь список :) - еще сбиваются в совершенно книжный язык. В переводе Вайсброта ("стать мужчиной") странность речи пропала.

Вывод: Нивеллен не так прост, как кажется в переводе Вайсброта. :)

4) "Уменьшение" Нивеллена

У Вайсброта Нивеллен часто назван даже не "уродом", а "уродцем". Это не просто добавляет пренебрежительную оценку, чего в оригинале нет, но и "уменьшает" чудовище. Аналогичное впечатление создает "резко остановилось" вместо "затормозило, остановилось". Пропадает ощущение тяжести, из-за которой чудищу трудно остановиться. (Неважно даже, сколько на самом деле оно весит, главное – впечатление.) Другие примеры: "запихал в пасть" - вместо "вложил ее в пасть", "кидая в камин огромное полено" - вместо "швыряя в жерло очага огромную колоду".

Не скажу, что Нивеллен – гигант, но он больше, тяжелей и сильней, чем в переводе Вайсброта.

5) Неуверенность Нивеллена.

У Вайсброта Нивеллен "буркнул" вместо "возмутился", "хохотнул" вместо "фыркнул", "обескуражен" вместо "разочарован". От таких замен веет смущением и неуверенностью.

Теперь процитирую статью "Как намордник стал светильником": "Следующий фрагмент диалога: вместо Нивеллена, который формулирует свои мысли решительно и прямо задает вопросы, мы, при помощи переводчика В., получаем Нивеллена неуверенного, мямлящего, боящегося ответа на заданный вопрос."

Теперь сравним переводы.

Татьяна Гладысь:

- Это тебя все-таки интересует? Ты говорил, что хорошо так, как есть.

- Как есть – да. Но не как может быть. Боюсь...

- Чего ты боишься?

Чудовище остановилось в дверях зала, обернулось.

- (...) Слушай, с некоторых пор мне снятся скверные сны. Может, слово "чудовищные" было бы точнее. Мои опасения оправданы? Коротко, пожалуйста.

и  Вайсброт:

- Так это тебя все-таки интересует? Ты же сказал, будто тебе сейчас хорошо.

- Сейчас, да. А потом... Боюсь...

- Чего?

Уродец остановился в дверях комнаты, обернулся.

- (...) Слушай, меня уже некоторое время... Ну, я вижу дурные сны. Может, точнее было бы сказать "чудовищные". Как думаешь, только коротко, я напрасно чего-то боюсь?"

Разница, по-моему, очевидна.

Вывод: Нивеллен – уверенный в себе человек, а не "мямля".

Не стоит считать эти выводы окончательно установленными, хотя я в них вполне уверен. Доказанные вещи – в статьях Татьяны Гладысь на Корректуре. Здесь же я высказал версию, как можно воспринимать рассказ "Ziarno prawdy" и то, насколько стилистические изменения могут изменить его восприятие.