АНДЖЕЙ САПКОВСКИЙ

ПОДСТРОЧНИК

ПЕРЕВОД

Karczmarz uniósł głowę znad beczki kiszonych ogórków i zmierzył gościa wzrokiem. Obcy, ciągle w płaszczu, stał przed szynkwasem sztywno, nieruchomo, milczał.

   - Co podać?

   - Piwa – rzekł nieznajomy. Głos miał nieprzyjemny. Karczmarz wytarł ręce o płócienny fartuch i napełnił gliniany kufel. Kufel był wyszczerbiony.

Трактирщик поднял голову от бочки с солеными огурцами и смерил гостя взглядом. Чужак, все еще в плаще, стоял перед стойкой твердо, неподвижно, молчал.

   - Что подать?

   - Пиво, - сказал незнакомец. Голос у него был неприятный.

   Трактирщик вытер руки в полотняный фартук и наполнил глиняную кружку. Кружка была выщербленная.

Корчмарь поднял голову от бочки с солеными огурцами и смерил гостя взглядом. Чужак, все еще в плаще, стоял перед ним неподвижно, с гордым видом. Молчал.

   - Что подать?

   - Пива, - сказал незнакомец явно недружелюбно.

   Корчмарь отер руки о полотняный фартук и наполнил глиняный выщербленный кувшин.

комментарий: Ну полное соавторство!

(Кстати, пробовал кто-то пить пиво из кувшина? И как, удобно?)

Kiedy ściągnął swój płaszcz, wszyscy zauważyli, że na pasie za plecami miał miecz.

Когда он снял свой плащ, все увидели, что на ремне за спиной у него был меч.

Когда чужак снял плащ, все увидели у него меч на поясе, за спиной.

комментарий: «Меч на поясе за спиной» - фантастическая конструкция! И удобная какая...

- Nie ma miejsca, hultaju, rivski włóczęgo - charknął ospowaty, stając tuż obok nieznajomego. - Nie trzeba nam takich jak ty tu, w Wyzimie. To porządne miasto!

   Nieznajomy wziął swój kufel i odsunął się. Spojrzał na karczmarza, ale ten unikał jego wzroku. Ani mu było w głowie bronić Riva. W końcu, kto lubił Rivów?

   - Każdy Riv to złodziej - ciągnął ospowaty, zionąc piwem, czosnkiem i złością. - Słyszysz, co mówię, pokrzywniku?

- Нет места, негодяй, ривский бродяга, - харкнул рябой, становясь совсем рядом с незнакомцем. - Не надо нам таких как ты здесь, в Вызиме. Это порядочный город!

   Незнакомец взял свою кружку и отодвинулся. Взглянул на трактирщика, но тот избегал его взгляда. Он и не думал защищать ривянина. В конце концов, кто любит ривян?

   - Каждый ривянин – вор, - продолжал рябой, дыша пивом, чесноком и злобой. – Слышишь, что я говорю, ублюдок?

- Нет тут места, негодяй ты этакий, бродяга ривский, - рявкнул верзила, дыша чесноком, пивом и злобой. - Не нужно нам тут, в Стужне, таких, как твоя милость. У нас приличный город!

   Незнакомец взял со стойки свой кувшин и отодвинулся. Глянул на корчмаря, но тот избегал его взгляда. Защищать рива корчмарь не собирался. Кто, в конце концов, этих ривов любит?

   - Каждый рив – разбойник, - протянул верзила. - Слышишь, ты, выродок!

- Pomożemy ci - syknął drągal. Wytrącił Rivowi kufel z ręki i jednocześnie chwytając go za ramię, wpił palce w rzemień przecinający skosem pierś obcego. Jeden z tych z tyłu wzniósł pięść do uderzenia. Obcy zwinął się w miejscu, wytrącając ospowatego z równowagi. Miecz zasyczał w pochwie i błysnął krótko w świetle kaganków. Zakotłowało się. Krzyk. Ktoś z pozostałych gości runął ku wyjściu. Z trzaskiem upadło krzesło, mlasnęły o podłogę gliniane naczynia. Karczmarz - usta mu dygotały –patrzył na okropnie rozrąbaną twarz ospowatego, który wczepiwszy palce w brzeg szynkwasu, osuwał się, niknął z oczu, jak gdyby tonął. Tamci dwaj leżeli na podłodze. Jeden nieruchomo, drugi wił się i drgał w rosnącej szybko ciemnej kałuży. W powietrzu wibrował, świdrując uszy, cienki, histeryczny krzyk kobiety. Karczmarz zatrząsł się, zaczerpnął tchu i zaczął wymiotować.

- Мы тебе поможем, - прошипел дылда. Он выбил кружку из рук ривянина и, одновременно хватая его за плечо, впился пальцами в ремень, пересекающий наискось грудь чужака. Один из тех, что стояли сзади, поднял кулак для удара. Чужак крутанулся на месте, выбив рябого из равновесия. Меч зашипел в ножнах и коротко блеснул в свете каганцев. Все смешалось. Крик. Кто-то из оставшихся гостей ринулся к выходу. С треском упал стул, чавкнула о пол глиняная посуда. Трактирщик – его губы дрожали – смотрел на ужасно рассеченное лицо рябого, который, вцепившись пальцами в край стойки, оседал, исчезал из глаз, словно тонул. Двое других лежали на полу. Один неподвижно, другой корчился в судорогах в быстрорастущей темной луже. В воздухе вибрировал, ввинчиваясь в уши, тонкий, истерический крик женщины. Трактирщик затрясся, зачерпнул воздуха, и его начало рвать.

- Мы тебе поможем! - Верзила выбил у рива кувшин из рук, схватил его за ремень, пересекавший грудь. Дружок конопатого размахнулся. Быстрое движение незнакомца - и рябой потерял равновесие. Блеснув в свете каганцев, меч со свистом рассек воздух. Свалка. Вопль. Кто-то из зевак выскочил за дверь. С треском опрокинулся табурет, разлетелись по полу глиняные кувшины. Корчмарь - губы у него дрожали - уставился на рассеченное, жуткое лицо верзилы, а тот, вцепившись в стойку, оседал, скрывался за ней, как будто тонул. Его дружки валялись на полу. Один не шевелился, другой корчился в темной, быстро расползавшейся луже. Зазвенел истерический крик женщины - даже уши заложило. Дрожавшего корчмаря вдруг стало рвать.

Strażnicy wpadli do karczmy z hukiem i szczękiem, we trzech. Musieli być w pobliżu. Okręcone rzemieniami pałki mieli w pogotowiu, ale na widok trupów natychmiast dobyli mieczy. Riv przylgnął plecami do ściany, lewą ręką wyciągnął sztylet z cholewy.

   - Rzuć to! - wrzasnął jeden ze strażników rozdygotanym głosem. - Rzuć to, zbóju! Pójdziesz z nami!

Стражники вбежали в трактир с грохотом и лязгом, втроем. Они, должно быть, были неподалеку. Обвязанные ремнями палки были наготове, но при виде трупов тотчас же достали мечи. Ривянин прильнул спиной к стене, левой рукой вытянул кинжал из-за голенища.

   - Брось это! – заорал один из стражников трясущимся голосом. – Брось это, разбойник! Пойдешь с нами!

Трое стражников ввалились в корчму, грохоча сапогами, перекликаясь. Увидев трупы, они побросали перевитые ремнями палки и схватились за мечи. Рив прижался к стене, левой рукой вытянул стилет из-за голенища.

   - Брось оружие! - дрожащим голосом сказал один из стражников. - Брось оружие, бандит! Пойдешь с нами!

- Imię jakieś masz? Może być byle jakie, nie pytam z ciekawości, tylko dla ułatwienia rozmowy.

   - Nazywam się Geralt.

   - Może być i Geralt. Z Rivii, jak wnoszę z wymowy?

   - Z Rivii.

   - Tak. Wiesz co, Geralt? Z tym - Velerad klepnął w orędzie otwartą dłonią - z tym daj sobie spokój. To poważna sprawa. Wielu już próbowało. To, bracie, nie to samo, co paru obwiesiów pochlastać.

   - Wiem. To mój fach, grododzierżco. Napisane jest: trzy tysiące orenów nagrody.

   - Trzy tysiące - Velerad wydął wargi. - I królewna za żonę, jak ludzie gadają, chociaż tego miłościwy Foltest nie dopisał.

- Имя какое-то у тебя есть? Какое-нибудь, не из любопытства спрашиваю, а чтобы облегчить разговор.

   - Меня зовут Геральт.

   - Геральт, так Геральт. Из Ривии, судя по произношению?

   - Из Ривии.

   - Понятно. Знаешь что, Геральт? Это, – Велерад хлопнул ладонью по воззванию, - это ты брось. Это серьезное дело. Многие уже пробовали. Это, братец, не то что пару висельников искромсать.

   - Знаю. Это моя профессия, градоправитель. Написано: три тысячи оренов награды.

   - Три тысячи, - Велерад надул губы. – И принцесса в жены, как люди болтают, хотя этого милостивый Фольтест не дописал.

- Как зовут? Я не из любопытства спрашиваю - так будет легче беседовать.

   - Меня зовут Геральт.

   - Поверим, что Геральт. Из Ривии, судя по выговору?

   - Из Ривии.

   - Так... А знаешь, Геральт... Вот это, - Велерад указал на королевское воззвание, - выкинь-ка из головы. Очень уж серьезное дело. Многие пытались. Это тебе, братец, не пару висельников изрубить.

   - Знаю. Но это мое ремесло, градоправитель. Тут написано, что награда - три тысячи оренов.

   - Верно, - Велерад облизнул губы. - А еще люди болтают, что милостивый Фолтест, хоть этого и не написал, но отдаст принцессу в жены...

комментарий: «Może być i Х» - фразема, значение которой: «пусть будет Х, мне все равно» (ср. выше в тексте: «- Имя какое-то у тебя есть? Какое-нибудь, не из любопытства спрашиваю, а чтобы облегчить разговор.»).

Велерад не «облизнул губы», а «надул губы» - надулся, сделал недовольное лицо (ведьмак не уделил должного внимания его совету и продолжает стоять на своем).

«И принцесса в жены, как люди болтают, хотя этого милостивый Фольтест не дописал» = слухи безосновательны, ведь ничего подобного в воззвании не написано.

«А еще люди болтают, что милостивый Фолтест, хоть этого и не написал, но отдаст принцессу в жены...» = ходят слухи, что король, хоть и не написал этого в воззвании, но постановил отдать расколдованную в жены расколдовавшему.

- No, ale do rzeczy - grododzierżca zajrzał do kufla, dolał piwa sobie i Rivowi. - Niektóre rady czarowników wydawały się całkiem niegłupie. Jeden proponował spalenie strzygi razem z pałacem i sarkofagiem, inny radził odrąbać jej łeb szpadlem, pozostali byli zwolennikami wbijania osinowych kołków w różne części ciała, oczywiście za dnia, kiedy diablica spała w trumnie, zmordowana po nocnych uciechach. Niestety, znalazł się jeden, błazen w spiczastej czapce na łysym czerepie, garbaty eremita, który wymyślił, że to są czary, że to się da odczynić i że ze strzygi znowu będzie Foltestowa córeczka, śliczna jak malowanie. Trzeba tylko przesiedzieć w krypcie całą noc, i już, po krzyku. Po czym, wyobrażasz sobie, Geralt, co to był za półgłówek, poszedł na noc do dworzyszcza. Jak łatwo zgadnąć, wiele z niego nie zostało, bodajże tylko czapka i laga. Ale Foltest uczepił się tego pomysłu jak rzep psiego ogona. Zakazał wszelkich prób zabicia strzygi, a ze wszystkich możliwych zakamarków kraju pościągał do Wyzimy szarlatanów, aby odczarować strzygę na królewnę. To była dopiero malownicza kompania! Jakieś pokręcone baby, jacyś kulawcy, brudni, bracie, zawszeni, litość brała. No i dawaj czarować, głównie nad miską i kuflem. Pewnie, niektórych Foltest albo rada zdemaskowali prędko, paru nawet powiesili na ostrokole, ale za mało, za mało. Ja bym ich wszystkich powiesił. (...)

- Но ближе к делу, - градоправитель заглянул в кружку, долил пива себе и ривянину. – Некоторые советы колдунов казались вовсе неглупыми. Один предлагал сжечь упырицу вместе с дворцом и саркофагом, другой советовал отрубить ей голову заступом, остальные были сторонниками вбивания осиновых кольев в разные части тела, конечно, днем, когда дьяволица спала в гробу, измотанная после ночных утех. К сожалению, нашелся один, шут в остроконечной шляпе на лысой голове, горбатый отшельник, который выдумал, что это чары, что это можно расколдовать и что вместо упырицы опять будет Фольтестова дочечка, красивая как картинка. Надо только просидеть в склепе всю ночь, вот и все. После чего, представляешь, Геральт, что это был за недоумок, пошел на ночь во дворец. Как легко можно догадаться, многого от него не осталось, пожалуй, только шляпа и посох. Но Фольтест прицепился к этой идее, как репейник к собачьему хвосту. Запретил все попытки убить упырицу, а из всевозможных уголков страны созвал в Вызиму шарлатанов, чтоб расколдовать упырицу в принцессу. Ну и колоритная это была компания! Какие-то скрюченные бабы, какие-то хромуши, грязные, братец, завшивевшие, - жалость брала. Ну и давай они колдовать, в основном над миской и кружкой. Конечно, некоторых Фольтест или совет разоблачили быстро, нескольких даже повесили на частоколе, но слишком мало, слишком мало. Я б их всех повесил. (...)

- Ну, к делу, - градоправитель долил пива себе и риву. - Некоторые советы чародеев казались, право слово, дельными. Один предлагал спалить дворец вместе с саркофагом и упырицей, другой - угостить ее мечом по голове, остальные стояли за то, чтобы вбить осиновый кол, днем, когда дьяволица отсыпается в своем гробу после ночных утех. Увы, нашелся один болван в островерхом колпаке на лысой башке, горбатый такой отшельник... И заявил: мол, все дело в злых чарах, стоит их рассеять, и упырица вновь станет королевской доченькой, прекрасной, как кукла. Нужно только просидеть в гробнице всю ночь, до петушиного крика. И этот недоумок - ты только представь, Геральт! - в самом деле отправился ввечеру во дворец. Легко догадаться, что осталось от него немного один колпак да посох. Но к Фолтесту эта мысль прицепилась, как репей к собачьему хвосту. Он повелел - и думать забыть про убийство упырицы. Со всей страны стал созывать в Стужню шарлатанов, чтобы превратили эту тварь в принцессу. Ну и шайка собралась! Какие-то тронутые бабы, какие-то колченогие, толстяки, вшивцы – оторопь брала. Ну и пошли бормотать заклинания, главным образом над жарким и пивом. Понятно некоторых Фолтест и придворные разоблачили быстро, парочку даже вздернули на воротах - но меньше, чем следовало бы, ох, меньше! Я бы их всех вздернул. (...)

комментарий: «i już po krzyku» = «вот и все», «все кончено», а не «до петушиного крика».

«pokręcony» в современном польском языке действительно может значить «тронутый» (разг.), однако с полной уверенностью могу утверждать, что в данном случае это именно «скрюченный», поскольку в значении «тронутый» слово несет с собой чуждый этому рассказу стилистический оттенок. (доказательством то, что во всех остальных текстах саги слово «pokręcony» употребляется однозначно в значении «скрюченный»)

- I tak to się ciągnie, Geralt, sześć lat, bo to się urodziło tak jakoś czternaście lat temu. Mieliśmy w tym czasie trochę innych zmartwień, bo pobiliśmy się z Vizimirem z Novigradu, ale z porządnych, zrozumiałych powodów, poszło nam o przesuwanie słupów granicznych, a nie tam o jakieś córki czy koligacje. Foltest, nawiasem mówiąc, zaczyna już przebąkiwać o małżeństwie i ogląda przesyłane przez sąsiednie dwory konterfekty, które dawniej zwykł był wrzucać do wychodka. No, ale co jakiś czas opada go znowu ta mania i rozsyła konnych, by szukali nowych czarowników. No i nagrodę obiecał, trzy tysiące, przez co zbiegło się trochę postrzeleńców, błędnych rycerzy, nawet jeden pastuszek, kretyn znany w całej okolicy, niech spoczywa w pokoju. A strzyga ma się dobrze. Tyle że co jakiś czas kogoś zagryzie. Można się przyzwyczaić. A z tych bohaterów, co ją próbują odczarowywać, jest chociaż taki pożytek, że bestia nażera się na miejscu i nie szwenda poza dworzyszczem. A Foltest ma nowy pałac, całkiem ładny.

   - Przez sześć lat - Geralt uniósł głowę - przez sześć lat nikt nie załatwił sprawy?

   - Ano nie - Velerad popatrzył na wiedźmina przenikliwie. - Bo pewnie sprawa jest nie do załatwienia i przyjdzie się z tym pogodzić. Mówię o Folteście, naszym miłościwym i ukochanym władcy, który ciągle jeszcze przybija te orędzia na rozstajnych drogach. (...)

- И так это продолжается, Геральт, шесть лет, потому что это родилось лет четырнадцать назад. Было у нас в это время немного других забот, потому что подрались мы с Визимиром из Новиграда, но по приличным, понятным причинам, из-за перемещения граничных столбов, а не из-за каких-то дочек или родственных отношений. Фольтест, кстати, начинает уже поговаривать о браке и рассматривает присылаемые соседними дворами портреты, которые прежде обычно бросал в отхожее место. Но время от времени охватывает его опять эта мания и рассылает конных искать новых колдунов. Ну и награду обещал, три тысячи, из-за чего сбежалось немного сумасбродов, странствующих рыцарей, даже один пастушок, известный во всей округе идиот, да покоится в мире. А упырица поживает хорошо. Только время от времени кого-нибудь загрызет. Можно привыкнуть. А от тех героев, которые пытаются ее расколдовать, по крайней мере та польза, что чудовище нажирается на месте и не околачивается за пределами дворца. А у Фольтеста новый дворец, вполне красивый.

   - За шесть лет, - Геральт поднял голову, - за шесть лет никто не уладил дела?

   - Нет, - Велерад посмотрел на ведьмака проницательно. – Наверное, потому, что дело уладить невозможно, и придется с этим смириться. Я говорю о Фольтесте, нашем милостивом и любимом повелителе, который все еще прибивает эти воззвания на перепутьях. (...)

- И вот так мы живем, Геральт, последние шесть лет... За это время были у нас и другие хлопоты, дрались с Визимиром из Новиграда - но по простым житейским причинам. Пограничные споры, и никаких дочек-свадеб. Фолтест, меж нами говоря, начинает уже заикаться о женитьбе: когда из соседних держав присылают портреты невест, он уже их не выбрасывает, как встарь ... Но временами на него снова накатывает, и он рассылает конных на поиски новых чародеев. Обещал ту самую награду, три тысячи, после чего сбежалась куча сумасбродов, чокнутых рыцарей, даже один пастушок заявился, известный всей округе дурак, - да покоится в мире его душа... А упырица чувствует себя превосходно. Время от времени кого-нибудь да разорвет. Можно и привыкнуть. От всех этих героев, что пробовали снять с нее заклятье, есть по крайней мере некоторая выгода: чудище поедает их прямо во дворце и по окрестностям не шатается. А Фолтест построил прекрасный новый дворец.

   - Шесть лет... - Геральт поднял голову. - Прошло шесть лет, и никто не добился успеха?

   - Вот именно, - Велерад пытливо приглядывался к ведьмаку. - Фолтест, наш милостивый и любимый владыка, еще прибивает эти воззвания на больших дорогах. (...)

комментарий: «меж нами говоря» = сообщается что-то по секрету, а «кстати» = «данная фраза говорится в связи с только что сказанным, в дополнение к нему» - никакой тайны здесь нет.

«błędny» действительно имеет значение «чокнутый, ненормальный». Но «błędny rycerz» - это фразеологизм, и значит он именно «странствующий рыцарь»

- Ano, twoja sprawa. Pamiętaj jednak o mojej radzie. Jeżeli zaś już o nagrodzie mowa, ostatnio zaczęło się mówić o jej drugiej części, wspomniałem ci. Królewna za żonę. Nie wiem, kto to wymyślił, ale jeżeli strzyga wygląda tak, jak opowiadają, to żart jest wyjątkowo ponury. Wszelakoż nie zabrakło durniów, którzy pognali do dworzyszcza galopem, jak tylko wieść gruchnęła, że jest okazja wejść do królewskiej rodziny. Konkretnie, dwóch czeladników szewskich. Dlaczego szewcy są tacy głupi, Geralt?

   - Nie wiem. A wiedźmini, grododzierżco? Próbowali?

   - Było kilku, a jakże. Najczęściej, kiedy usłyszeli, że strzygę trzeba odczarować, a nie zabić, wzruszali ramionami i odjeżdżali. Dlatego też znacznie wzrósł mój szacunek dla wiedźminów, Geralt. No a potem przyjechał jeden, młodszy był od ciebie, imienia nie pamiętam, o ile je w ogóle podał. Ten spróbował.

   - No i?

   - Zębata królewna rozwłóczyła jego flaki na sporej odległości. Z pół strzelenia z łuku.

   Geralt pokiwał głową.

   - To wszyscy?

   - Był jeszcze jeden.

   Velerad milczał przez chwilę. Wiedźmin nie ponaglał go.

- Ну, твое дело. Помни, однако, о моем совете. Если уж о награде речь, в последнее время начали говорить о ее второй части, я тебе говорил. Принцесса в жены. Не знаю, кто это придумал, но если упырица выглядит так, как рассказывают, то шутка получается исключительно мрачная. Однако хватило дураков, которые галопом помчались во дворец, как только разнеслась весть, что появилась возможность войти в королевскую семью. Конкретно – двое сапожников-подмастерьев. Почему сапожники такие дураки, Геральт?

   - Не знаю. А ведьмаки, градоправитель? Пробовали?

   - Было несколько, а как же. Чаще всего, когда слышали, что упырицу надо расколдовать, а не убить, пожимали плечами и уезжали. Поэтому мое уважение к ведьмакам значительно возросло. Ну, а потом приехал один, моложе тебя, имени не помню, если вообще его называл. Этот попробовал.

   - Ну и?

   - Зубастая принцесса растащила его кишки на приличном расстоянии. Примерно полдлины выстрела из лука.

   Геральт покивал головой.

   - Это все?

   - Был еще один.

   Велерад помолчал. Ведьмак не торопил его.

- Ну, дело твое. Мое дело - предостеречь. Если уж мы заговорили о награде, напомню о другой ее половине - принцессу в жены. Не знаю, кто эту байку выдумал. Если упырица выглядит так, как о ней рассказывают, то шуточка весьма мрачная. И все равно, хватало дураков, которые галопом припустили во дворец, едва услышали, что подвернулся случай стать членом королевской семьи. Взять хотя бы тех двух портняжек-подмастерьев. Почему эти портные такие дураки, а, Геральт?

   - Не знаю. А ведьмаки пробовали, градоправитель?

   - Ну как же, было несколько. Но едва услышали, что с упырицы нужно чары снять, а не убить, пожали плечиком и отправились восвояси. После чего, Геральт, мое уважение к ведьмакам значительно возросло. Ну а потом приехал еще один, моложе тебя, имени не помню, если он его вообще называл. Вот тот попробовал снять чары.

   - Ну и?

   - Зубастая принцесса разбросала его клочки по всей округе. На выстрел из лука.

   - И все?

   - Был еще один...

   Градоправитель замолчал, но ведьмак не расспрашивал.

комментарий: в переводе ведьмаки приехали в Вызиму как минимум вдвоем: «услышали (...) пожали плечиком (...) отправились восвояси». Ситуация, кажется,  уникальная, причем в масштабе всей саги.

Velerad ponownie ściszył głos prawie do szeptu, nachylając się przez stół.

   - Potem podjął się zadania. Widzisz, Geralt, jest tu w Wyzimie paru rozumnych ludzi, nawet na wysokich stanowiskach, którym cała ta sprawa obrzydła. Plotka głosi że ci ludzie przekonali po cichu wiedźmina, aby nie bawiąć się w żadne ceregiele ani czary, zatłukł strzygę, królowi powiedział, że czar nie podziałał, że córeczka spadła ze schodów, no że zdarzył się wypadek przy pracy. Król, wiadomo, rozzłości się, ale skończy się na tym, że nie zapłaci ani orena nagrody. Szelma wiedźmin na to, że za darmo sami sobie możemy chodzić na strzygi. No, co było robić... Złożyliśmy się, potargowali... Tylko że nic z tego nie wyszło.

   Geralt podniósł brwi.

   - Nic, powiadam - rzekł Velerad. - Wiedźmin nie chciał iść od razu, pierwszej nocy. Łaził, czaił się, kręcił po okolicy. (...)

Велерад снова снизил голос почти до шепота, наклоняясь через стол:

   - Потом взялся за задание. Видишь, Геральт, у нас в Вызиме есть пара умных людей, даже на высоких должностях, которым все это дело опостылело. Ходят слухи, что эти люди убедили втайне ведьмака, чтоб прибил упырицу без каких-либо церемоний и волшебства, а королю сказал, что волшебство не подействовало, что дочечка упала с лестницы, одним словом, что за работой произошел несчастный случай. Король, понятно, разозлится, но кончится тем, что не заплатит ни орена награды. Шельма ведьмак в ответ, что задаром мы можем сами ходить на упыриц. Ну, что было делать... Скинулись мы, поторговались... Да только ничего из этого не вышло.

   Геральт поднял брови.

   - Ничего, говорю, - сказал Велерад. – Ведьмак не хотел идти сразу, в первую же ночь. Лазил, подстерегал, сновал по окрестностям. (...)

- Велерад почти шептал, перегнувшись через стол. - Потом все же согласился. Видишь ли, Геральт, в Стужне есть здравомыслящие люди, некоторые на очень высоких постах, и вся эта история им безмерно надоела. По слухам, они посоветовали ведьмаку не увлекаться заклинаниями, попросту прикончить упырицу, а королю сказать, что дочка его сама упала с лестницы и свернула шею. Несчастный случай на работе. Король, мол, в этом случае ограничится тем, что не заплатит ни гроша. Плут ведьмак смекнул, что к чему, и заявил им, что бесплатно они могут сами отправляться на упырицу. Что им было делать... Поторговались, скинулись... Вот только ничего из этого не вышло.

   Геральт поднял брови.

   - Ничего, - повторил Велерад. - Ведьмак не хотел идти во дворец сразу, первой же ночью. Кружил по околице, присматривался, собирался с духом. (...)

комментарий: в оригинале Велерад - сознательно или нет – признается в том, что он принадлежит к группе «умных людей на высоких должностях», которые сделали ведьмаку альтернативное предложение: «(...) задаром мы можем сами ходить на упыриц. Ну, что было делать... Скинулись мы, поторговались...(...)». В переводе – это все время «они»: «(...) бесплатно они могут сами отправляться на упырицу. Что им было делать..(...)»

- (…) W końcu król daje trzy tysiące.

   - Nie zapominaj o narzeczonej - zadrwił Velerad. - O czym my rozmawiamy? Wiadomo, że nie dostaniesz tamtych trzech tysięcy.

   - Skąd to niby wiadomo?

   Velerad huknął dłonią o blat stołu.

   - Geralt, nie psuj mojego wyobrażenia o wiedźminach! To już trwa sześć lat z hakiem! Strzyga wykańcza do pól setki ludzi rocznie, teraz mniej, bo wszyscy trzymają się z daleka od pałacu. Nie, bracie, ja wierzę w czary, niejedno widziałem i wierzę, do pewnego stopnia, rzecz jasna, w zdolności magów i wiedźminów. Ale z tym odczarowywaniem to bzdura, wymyślona przez garbatego i usmarkanego dziada, który zgłupiał od pustelniczego wiktu, bzdura, w którą nie wierzy nikt. Prócz Foltesta. Nie, Geralt! Adda urodziła strzygę, bo spała z własnym bratem, taka jest prawda i żaden czar tu nie pomoże. Strzyga żre ludzi, jak to strzyga, i trzeba ją zabić, normalnie i po prostu. Słuchaj, dwa lata temu kmiotkowie z jakiegoś zapadłego zadupia pod Mahakamem, którym smok wyżerał owce, poszli kupą, zatłukli go kłonicami i nawet nie uznali za celowe się tym szczególnie chwalić. A my tu, w Wyzimie, czekamy na cud i ryglujemy drzwi przy każdej pełni księżyca albo wiążemy przestępców do palika przed dworzyszczem licząc, że bestia nażre się i wróci do trumny.

   - Niezły sposób - uśmiechnął się wiedźmin. - Przestępczość zmalała?

   - Ani trochę.

   - Do pałacu, tego nowego, którędy?

   - Naprowadzę cię osobiście. Co będzie z propozycją rzuconą przez rozumnych ludzi?

- В конце-концов, король дает три тысячи.

   - Не забывай о невесте, - с насмешкой сказал Велерад. – О чем мы говорим? Известно, что не получишь этих трех тысяч.

   - Откуда это якобы известно?

   Велерад грохнул ладонью по столешнице.

   - Геральт, не порть моего мнения о ведьмаках! Это продолжается уже шесть с лишним лет! Упырица приканчивает до полусотни людей в год, теперь меньше, потому что все держатся в стороне от дворца. Нет, братец, я верю в колдовство, видел всякое, и верю, до определенной степени, разумеется, в способности магов и ведьмаков. Но с этим расколдовыванием - это вздор, выдуманный горбатым и сопливым стариком, который поглупел от своего отшельнического харча, вздор, в который не верит никто. Кроме Фольтеста. Нет, Геральт! Адда родила упырицу, потому что спала с собственным братом, такова правда, и никакие чары тут не помогут. Упырица жрет людей, как упырице пристало, и надо ее убить, нормально и просто. Слушай, два года тому назад кметы из какого-то глухого захолустья под Махакамом, у которых дракон пожирал овец, пошли скопом, забили его дубинами и даже не посчитали нужным особо хвастаться. А мы тут, в Вызиме, ожидаем чуда и каждое полнолуние запираем двери на засов или же привязываем преступников к столбику перед дворцом, рассчитывая на то, что чудовище нажрется и вернется в гроб.

   - Неплохой способ – усмехнулся ведьмак. – Преступность уменьшилась?

   - Ничуть.

   - К дворцу, этому новому, как пройти?

   - Лично тебя отведу. А что с предложением, сделанным умными людьми?

- (…) В конце концов, король дает три тысячи.

   - Ну да, и принцессу в жены... - Буркнул Велерад. - О чем ты говоришь? Я же знаю, что трех тысяч тебе не получить.

   - Ты уверен?

   Велерад стукнул ладонью по столу:

   - Геральт, я начну хуже думать о ведьмаках! Эта история тянется шесть с лишним лет! Шесть! Упырица пожирала человек пятьдесят в год - теперь, правда, чуть меньше, потому что меньше стало охотников шататься ночью по дворцу. Братец, я верю в чары, видывал на своем веку не одно чародейство, я верю в способности магов и ведьмаков. Но то, что упырицу можно превратить, сняв чары, в принцессу - вздор! Это выдумал тот горбатый дурак, свихнувшийся в своем отшельничестве! В эту сказку не верит никто, кроме Фолтеста! Адда родила упырицу, потому что спала с родным братом, - вот истина, и никакие чары тут не помогут. Упырица жрет людей, как обычная упырица, и ее нужно попросту убить – мечом по голове, без возни с заклятиями. Года два назад дракон повадился пожирать овец у крестьян в каком-то захолустье под Магакамом – крестьяне пошли на него толпой, прикончили дубинами, и никто из них не подумал этим хвалиться. А мы тут, в Стужне, ждем чуда, запираем двери в полнолуние, привязываем преступников к колу перед дворцом, чтобы эта тварь нажралась досыта и оставила нас в покое...

   - Ловко вы придумали, - усмехнулся ведьмак. - И что, преступность уменьшилась?

   - Ничуть...

   - А не пора ли нам отправиться во дворец?

   - А как быть с суммой, собранной благоразумными людьми?

комментарий: Интересно, почему Геральт ни с того, ни с сего «тыкает» Велераду?

«(...) меньше стало охотников шататься ночью по дворцу» - после того, как появилась упырица, еще были «охотники шататься ночью по дворцу» (только теперь их стало меньше)?? Отчаянный народ в этой Вызиме! :)

«niejedno [widziałem]» = «всякое [видел]», а не «не одно чародейство [видывал на своем веку]», хотя бы потому, что в оригинале слово "niejedno" вообще не относится к предыдущему слову "czary" (колдовство). «Czary» - множественное число слова «czar», которое является существительным мужского рода (а «niejedno» - среднего). Грамматика :(...

И это замечательное "объяснение" переводчика, что значит "нормально и просто" в словах Велерада ("Упырица жрет людей, как упырице пристало, и надо ее убить, нормально и просто.") : "мечом по голове, без возни с заклятиями"!

- Nie, panie Velerad - powiedział wiedźmin stanowczo. - Ten, któremu dawaliście tysiąc, uciekł na sam widok strzygi, nawet się nie targował. To znaczy, ryzyko jest większe niż tysiąc. Czy nie jest większe niż półtora tysiąca, okaże się. Oczywiście, ja się przedtem pożegnam.

   Velerad podrapał się w głowę.

   - Geralt? Tysiąc dwieście?

   - Nie, grododzierżco. To nie jest łatwa robota. Król daje trzy, a muszę wam powiedzieć, że odczarować jest czasem łatwiej niż zabić. W końcu któryś z moich poprzedników zabiłby strzygę, gdyby to było takie proste. Myślicie, że dali się zagryźć tylko dlatego, że bali się króla?

- Нет, господин Велерад, - решительно сказал ведьмак. - Тот, кому вы давали тысячу, убежал, стоило ему взглянуть на упырицу [букв.: при одном виде упырицы], и даже не торговался. Значит, риск гораздо больше, чем на тысячу. Больше ли, чем полторы – увидим. Конечно, я сначала попрощаюсь.

   Велерад почесал в затылке.

   - Геральт? Тысяча двести?

   - Нет, градоправитель. Это дело нелегкое. Король дает три, а должен вам сказать, что расколдовать иногда легче, чем убить. В конце-концов, кто-нибудь из моих предшественников убил бы упырицу, если бы это было так просто. Думаете, что они дали себя загрызть только потому, что боялись короля?

- Нет, господин Велерад, - сказал ведьмак решительно. - Тот, кому предлагали тысячу, удрал, увидев упырицу, и даже не пытался попросить больше. А значит, риск стоит больше тысячи. А может, и больше полутора... Сначала я должен увидеть все сам.

   Велерад почесал в затылке:

   - Тысячу двести?

   - Нет, градоправитель. Работа нелегкая. Король дает три, и нужно тебе сказать, что снять чары иногда легче, чем убить. Если бы убить упырицу было проще, это давно сделал бы кто-нибудь из моих предшественников. Думаешь, они дали себя загрызть только потому, что опасались гнева короля?

комментарий: Геральт продолжает «тыкать» Велераду.

Foltest był szczupły, miał ładną - za ładną – twarz. Nie miał jeszcze czterdziestki, jak ocenił wiedźmin. Siedział na karle rzeźbionym z czarnego drewna, nogi wyciągnął w stronę paleniska, przy którym grzały się dwa psy. Obok, na skrzyni siedział starszy, potężnie zbudowany mężczyzna z brodą. Za królem stał drugi, bogato odziany, z dumnym wyrazem twarzy. Wielmoża.

   - Wiedźmin z Rivii - powiedział król po chwili ciszy, jaka zapadła po wstępnej przemowie Velerada.

   - Tak, panie - Geralt schylił głowę.

   - Od czego ci tak łeb posiwiał? Od czarów? Widzę, że niestary. Dobrze już, dobrze. To żart, nic nie mów. Doświadczenie, jak śmiem przypuszczać, masz niejakie?

   - Tak, panie.

   - Radbym posłuchać.

   Geralt skłonił się jeszcze niżej.

   - Wiecie wszak, panie, że nasz kodeks zabrania mówienia o tym, co robimy.

   - Wygodny kodeks, mości wiedźminie, wielce wygodny. Ale tak, bez szczegółów, z borowikami miałeś do czynienia?

   - Tak.

   - Z wampirami, z leszymi?

   - Też.

Фольтест был худощавым, с красивым – слишком красивым – лицом. Ему еще не было сорока, как оценил ведьмак. Он сидел в невысоком резном кресле черного дерева, ноги вытянул в сторону очага, у которого грелись две собаки. Рядом, на сундуке, сидел пожилой, могучего телосложения мужчина с бородой. За королем стоял второй, богато одетый, с гордым выражением лица. Вельможа.

   - Ведьмак из Ривии, - сказал король после минутного молчания, которое воцарилось после вступительной речи Велерада.

   - Да, государь, - Геральт склонил голову.

   - От чего у тебя так голова поседела? От колдовства? Я вижу, ты нестар. Ну, ладно, ладно. Это шутка, не отвечай. Некий опыт, как полагаю, у тебя есть?

   - Да, государь.

   - Хотел бы послушать.

   Геральт склонился еще ниже.

   - Вы ведь знаете, государь, что наш кодекс запрещает говорить о том, что делаем.

   - Удобный кодекс, милсдарь ведьмак, очень удобный. Ну, а так, без подробностей, с боровиками дело имел?

   - Да.

   - С вампирами, лешими?

   - Тоже.

Фолтест был стройным и красивым мужчиной. Лет ему, как прикинул ведьмак, меньше сорока. Король сидел в резном кресле из черного дерева, ноги вытянул к камину, у которого грелись два пса. Сбоку, на ларе, сидел пожилой бородатый мужчина могучего сложения. Другой вельможа, богато одетый, с задумчивым лицом, стоял за спинкой королевского кресла.

   - Ведьмак из Ривии, - сказал король.

   - Да, государь, - поклонился Геральт.

   - Почему ты такой седой? От заклятий? Я вижу, что ты еще не стар. Ладно, это шутка. Можешь не отвечать. Какие-нибудь соображения у тебя есть?

   - Да, государь.

   - Хотелось бы послушать.

   Геральт поклонился еще ниже:

   - Государю следовало бы знать: наш закон запрещает нам рассказывать о своей работе.

   - Весьма удобный закон, мой милый ведьмак, весьма... Ну хорошо, не будем вдаваться в подробности. С лешаками тебе приходилось иметь дело?

   - Да.

   - С вампирами?

   - Да.

комментарий: У переводчика Геральт не только градоправителю Велераду «тыкает», но и короля Фольтеста поучает: «Государю следовало бы знать (...)». А король ему после этого - «мой милый ведьмак» вместо нормального «милсдарь/господин ведьмак». Неплохо..

- (…) Twierdzi, że królewnę można odczarować.

   - To wiem od dawna. W jaki sposób, mości wiedźminie? Ach, prawda, zapomniałem. Kodeks. Dobrze. Tylko jedna mała uwaga. Było tu już u mnie kilku wiedźminów. Velerad, mówiłeś mu? Dobrze. Stąd wiem, że waszą specjalnością jest raczej zabijanie, a nie odczynianie uroków. To nie wchodzi w rachubę. Jeżeli mojej córce spadnie włos z głowy, ty swoją położysz na pieńku. To tyle. Ostrit, i wy, panie Segelin, zostańcie, udzielcie mu tyle informacji, ile będzie chciał. Oni zawsze dużo pytają, wiedźmini. Nakarmcie go i niech mieszka w pałacu. Niech się de włóczy po karczmach

   Król wstał, gwizdnął na psy i ruszył ku drzwiom, rozrzucając słomę pokrywającą podłogę komnaty. Przy drzwiach odwrócił się.

   - Uda ci się, wiedźminie, nagroda jest twoja. Może jeszcze coś dorzucę, jeśli dobrze się spiszesz. Oczywiście, bajania pospólstwa co do ożenku z królewną nie zawiera słowa prawdy. Nie sądzisz chyba, że wydam córkę za byle przybłędę?

   - Nie, panie. Nie sądzę.

   - Dobrze. To dowodzi, że jesteś rozumny.

   Foltest wyszedł, zamykając za sobą drzwi. Velerad i wielmoża, którzy dotychczas stali, natychmiast rozsiedli się przy stole. Grododzierżca dopił w połowie pełny puchar króla, zajrzał do dzbana, zaklął. Ostrit, który zajął fotel Foltesta, patrzył na wiedźmina spode łba, gładząc dłońmi rzeźbione poręcze. Segelin, brodacz, skinął na Geralta.

   - Siadajcie, mości wiedźminie, siadajcie. Zaraz wieczerzę podadzą. O czym chcielibyście rozmawiać? Grododzierżca Velerad powiedział wam już chyba wszystko. Znam go i wiem, że powiedział prędzej za dużo niż za mało.

   - Tylko kilka pytań.

   - Zadajcie je.

   - Mówił grododzierżca, że po pojawieniu się strzygi król wezwał wielu Wiedzących.

   - Tak było. Ale nie mówcie: "strzyga", mówcie: "królewna". Łatwiej unikniecie takiej pomyłki przy królu... i związanych z tym przykrości.

- (...) Он утверждает, что принцессу можно расколдовать.

   - Это я давно знаю. Каким образом, милсдарь ведьмак? Ах, правда, я забыл. Кодекс. Ладно. Только одно небольшое замечание. У меня уже было несколько ведьмаков. Велерад, ты говорил ему? Хорошо. Отсюда я знаю, что вашей специальностью является скорее убивание, а не снятие чар. Это не принимается во внимание. Если у моей дочки упадет хоть волос с головы, ты свою положишь на плаху. Это все. Острит, и вы, господин Сегелин, останьтесь, предоставьте ему столько информации, сколько захочет. Они всегда много спрашивают, ведьмаки. Накормите его и пусть живет во дворце. Пусть не шляется по трактирам.

   Король встал, свистнул собакам и направился к дверям, раскидывая покрывающую пол зала солому. У дверей обернулся.

   - Получится, ведьмак – награда твоя. Может, еще что-нибудь добавлю, если заслужишь. Конечно, россказни простонародья относительно женитьбы на принцессе не содержат ни слова правды. Не думаешь ведь, что я выдам дочь за первого встречного бродягу?

   - Нет, государь. Не думаю.

   - Хорошо. Это доказывает, что ты неглуп.

   Фольтест вышел, закрывая за собой дверь. Велерад и вельможа, которые до сих пор стояли, сразу уселись за стол. Градоправитель допил наполовину полный кубок короля, заглянул в кувшин, выругался. Острит, занявший королевское кресло, смотрел на ведьмака исподлобья, поглаживая ладонями резные подлокотники. Сегелин, бородач, кивнул Геральту.

   - Садитесь, милсдарь ведьмак, садитесь. Сейчас вечерю подадут. О чем бы вы хотели поговорить? Градоправитель Велерад сказал вам, наверное, уже все. Я его знаю, и знаю, что он сказал скорее слишком много, чем слишком мало.

   - Только несколько вопросов.

   - Задайте их.

   - Градоправитель говорил, что после появления упырицы король призвал многих Знающих.

   - Так и было. Но не говорите «упырица», говорите: «принцесса». Вам легче будет избежать [букв.: легче избежите] такой ошибки при короле... и связанных с этим неприятностей.

- (…) Он твердит, что с принцессы можно снять заклятье.

   - Это я сам давно знаю. А вот каким образом, милый мой ведьмак? Ах да, я и забыл. Закон. Что ж... Будь по-твоему. Я только хочу тебя предупредить: здесь уже побывало несколько ведьмаков... Велерад, ты ему рассказывал? Отлично. Так вот, я уже знаю, что ваше ремесло скорее убивать, а не снимать заклятие. Это мне не подходит. Если у моей дочери упадет с головы хоть один волос, я положу на плаху твою. Твою голову, я хочу сказать. Вот так, и никак иначе. Ты, Острит, и ты, Сегелин, останьтесь, расскажите ему все, что он захочет узнать. Эти ведьмаки всегда много расспрашивают. Накормите его и поселите во дворце. Нечего ему болтаться по корчмам.

   Король встал, свистнул псам и направился к двери, разбрасывая мантией покрывавшую пол солому. Обернулся.

   - Если у тебя все получится, ведьмак, - награда твоя. Может быть, еще и прибавлю, если останусь доволен. Понятно, все россказни насчет того, что победитель получит руку принцессы, - ложь от начала и до конца. Ты ведь не думаешь, что я способен отдать дочь за первого встречного?

   - Нет, король. Не думаю.

   - Прекрасно. Вижу, что ты неглуп.

   Фолтест вышел и прикрыл за собой дверь. Велерад и вельможи тут же расселись вокруг стола. Градоправитель осушил недопитый кубок короля, заглянул в пустой жбан и выругался. Занявший королевское кресло Острит исподлобья рассматривал ведьмака, гладя ладонями резные поручни. Бородач Сегелин кивнул Геральту.

   - Садись, любезный ведьмак, садись. Сейчас подадут ужин. О чем вы хотели бы узнать? Градоправитель Велерад и так должен был вам все рассказать. Я его знаю, он всегда предпочтет рассказать больше, чем недоговорить.

   - Всего несколько вопросов.

   - Задавайте.

   - Вы говорили, градоправитель, что король, когда появилась упырица, призвал множество Ведающих.

   - Вот именно. Но говори не "упырица", а "принцесса". Если обмолвишься "упырица" при короле - тебя ждут крупные неприятности...

комментарий: Ведьмаку, «первому встречному бродяге» - «милый мой ведьмак», а Сегелину – «ты»?!?

«Велерад и вельможи тут же расселись вокруг стола» - неправда, сел Велерад и Острит, который до сих пор стоял. Сегелин остался на сундуке.

Опять же, Сегелин не «тыкает» Геральту («Садись (...) говори (...) обмолвишься (...) тебя»), у Сапковского «садитесь (...) говорите (...) обмолвитесь». Впрочем, у переводчика Сегелин обращается к Геральту на «ты» и «вы» попеременно: «- Всего несколько вопросов.// - Задавайте.»

Да что речевой этикет, ведь Геральт, разговаривая все время (достаточно внимательно проследить диалог) с Сегелином, обращается к нему: «Вы говорили, градоправитель (...)»!

А прозрачный намек Сегелина на то, что Велерад наверняка не удержал язык за зубами и сказал больше, чем следовало бы, пропал безвозвратно. :(

- Czy byli zgodni co do tego, że zaklęcie można zdjąć?

   - Byli dalecy od zgody - uśmiechnął się Segelin. - W każdym przedmiocie. (...)

- Были ли они согласны относительно того, что заклятие можно снять?

   - Они были далеки от согласия, - улыбнулся Сегелин. – По каждому вопросу. (...)

- И они согласились, что заклятие можно снять?

   - Вот чего им не хватало, так это доброго согласия, - усмехнулся Острит. - О чем бы речь не заходила... (...)

комментарий: Упс!

- Opis, choć tak obrazowy, był w miarę dokładny, a o to chodziło mości wiedźminowi, prawda? (...)

   (...)

   - Zawsze pożera ofiary?

   Velerad splunął zamaszyście na słomę.

   - Niech cię, Geralt, zaraz wieczerza będzie. Tfu! Pożera, nadgryza, zostawia, różnie, zależnie od humoru zapewne. Jednemu tylko głowę odgryzła, paru wybebeszyła, i paru ogryzła na czysto, do goła, można by rzec. Taka jej mać!

- Описание, хотя такое красочное , было довольно точное, а это и было нужно господину ведьмаку, не правда ли? (...)

   (...)

   - Она всегда пожирает жертвы?

   Велерад смачно сплюнул на солому.

   - А чтоб тебя, Геральт, сейчас вечеря будет. Тьфу! Пожирает, надкусывает, оставляет - по-разному, в зависимости от настроения, наверное. Одному только голову откусила, пару выпотрошила, и пару обгрызла начисто, до гола, можно сказать. Мать ее!

- Картина та весьма живописная, и полностью достоверная. Именно это ты хотел узнать, любезный ведьмак, не так ли? (...)

   (...)

   - Свои жертвы она пожирает?

   Велерад смачно плюнул на пол:

   - Тьфу! Что ты, Геральт, перед ужином! Пожирает, раздирает, убивает и оставляет нетронутыми - смотря по настроению . Одному только голову отгрызла, парочку обглодала дочиста. Догола раздела, так сказать! Вся в маму, та обожала голое...

комментарий: Особенно «прекрасно» переводческое дополнение в конце реплики Велерада.

Rozmowa nie dała większych rezultatów. Młynarz był przerażony, bełkotał, jąkał się. Więcej powiedziały wiedźminowi jego blizny: strzyga miała imponujący rozstaw szczęk i rzeczywiście ostre zęby, w tym bardzo długie górne kły - cztery, po dwa z każdej strony. Pazury zapewne ostrzejsze od żbiczych, choć mniej zakrzywione. Tylko dlatego zresztą udało się młynarzowi wyrwać.

Разговор не дал существенных результатов. Мельник был испуган, бормотал, заикался. Больше сказали ведьмаку его шрамы: у упырицы были впечатляюще широкая пасть [букв.: впечатляющее расстояние между челюстями] и действительно острые зубы, в том числе очень длинные верхние клыки – четыре, по два с каждой стороны. Когти, по-видимому, острее, чем у дикого кота, но не такие загнутые. Впрочем, только поэтому мельнику удалось вырваться.

Толкового разговора не вышло. Мельник был явно не в себе: заикался, бормотал неразборчиво. Ведьмаку больше сказали шрамы на теле несчастного - пасть упырицы в самом деле широка, зубы остры, особенно резцы, по два сверху и снизу. Когти наверняка острее, чем у дикого кота, но не такие кривые - благодаря чему мельнику и удалось вырваться.

комментарий: Интересное изменение происходит с зубами упырицы...

- Kiedy przystąpisz do dzieła?

   - Do pełni cztery dni. Po pełni.

   - Wolisz sam się jej wcześniej przyjrzeć?

   - Nie ma takiej potrzeby. Ale najedzona... królewna..., będzie mniej ruchliwa.

   - Strzyga, mistrzu, strzyga. Nie bawmy się w dyplomację. Królewną to ona dopiero będzie. O tym zresztą przyszedłem z tobą porozmawiać. Odpowiadaj, nieoficjalnie, krótko i jasno: będzie czy nie będzie? Nie zasłaniaj mi się tylko żadnym kodeksem.

   Geralt potarł czoło.

   - Potwierdzam, królu, że czar można odczynić. I jeżeli się nie mylę, to rzeczywiście spędzając noc w dworzyszczu. Trzecie pianie koguta, o ile zaskoczy strzygę poza sarkofagiem, zlikwiduje urok. Tak zwykle postępuje się ze strzygami.

- Когда приступишь к делу?

   - До полнолуния четыре дня. После полнолуния.

   - Предпочитаешь сначала сам к ней присмотреться?

   - Нет такой нужды. Но наевшаяся... принцесса... будет не так подвижна.

   - Упырица, мэтр, упырица. Не будем дипломатничать. Принцессой она только будет. Об этом, кстати, я и пришел с тобой поговорить. Отвечай, неофициально, коротко и ясно: будет или не будет? Только не прикрывайся мне никаким кодексом.

   Геральт потер лоб.

   - Я подтверждаю, государь, что чары можно снять. И, если не ошибаюсь, действительно проводя ночь во дворце. Третий крик петуха, если застанет упырицу не в саркофаге, ликвидирует заклятье. Так обычно поступают с упырицами.

- Так когда же приступишь?

   - Через четыре дня. Когда настанет полнолуние.

   - Хочешь сначала обозреть ее издали?

   - Не в том дело. Сытая... принцесса будет бегать не так проворно.

   - Принцесса? Упырица, мастер, упырица. Давай уж без дипломатии. Принцессой ей еще только предстоит стать. Вот об этом я с тобой и пришел поговорить. Отвечай неофициально, коротко и ясно: будет она принцессой или нет? Только не прячься за ваши законы.

   Геральт в раздумье потер лоб:

   - Я уже говорил государь, - заклятие можно снять. Если я не ошибаюсь, для этого и в самом деле придется провести ночь во дворце. Чары спадут, если упырица после третьего петушиного крика все еще не ляжет в саркофаг. С теми, кто заклятьем превращен в упырей, так обычно и бывает.

комментарий: «- Я уже говорил, государь, заклятия можно снять.» - ничего подобного Геральт не говорил. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать последние три страницы рассказа.

- Masz babo placek. A psychicznie? Codziennie na śniadanie wiadro krwi? Udko dziewczęcia?

   - Nie. Psychicznie... Nie sposób powiedzieć... Sądzę, że na poziomie, bo ja wiem, trzyletniego, czteroletniego dziecka. Będzie wymagała troskliwej opieki przez dłuższy czas.

   - To jasne. Mistrzu?

   - Słucham.

   - Czy to jej może wrócić? Później?

   Wiedźmin milczał.

   - Aha - rzekł król. - Może. I co wtedy?

   - Gdyby po długim, kilkudniowym omdleniu zmarła, trzeba spalić ciało. I to prędko.

   Foltest zasępił się.

   - Nie sądzę jednak - dodał Geralt - aby do tego doszło. Dla pewności udzielę wam, panie, kilku wskazówek, jak zmniejszyć niebezpieczeństwo.

   - Już teraz? Nie za wcześnie, mistrzu? A jeżeli...

   - Już teraz - przerwał Riv. - Różnie bywa, królu. Może się zdarzyć, że rano znajdziecie w krypcie odczarowani królewnę i mojego trupa.

- Вот тебе на! А психически? Ежедневно на завтрак ведро крови? Девичье бедрышко?

   - Нет. Психически... Невозможно сказать... Думаю, на уровне, трудно сказать, трех-, четырехлетнего ребенка. Длительное время она будет нуждаться в тщательном уходе.

   - Это понятно. Мэтр?

   - Слушаю.

   - Это может к ней вернуться? Позже?

   Ведьмак молчал.

   - Ага, - промолвил король. – Может. И что тогда?

   - Если после долгого, затянувшегося на несколько дней обморока она умрет, надо сжечь тело. Быстро.

   Фольтест помрачнел.

   - Однако не думаю, - добавил Геральт, - что до этого дойдет. Для надежности я дам вам, государь, несколько советов, как уменьшить опасность.

   - Уже сейчас? Не слишком ли рано, мэтр? А если...

   - Уже сейчас, - перебил ривянин. – Бывает по-разному, государь. Может случиться, что утром вы найдете в склепе расколдованную принцессу и мой труп.

- Вот тебе на! А разум? Что, придется ее кормить человечиной?

   - Нет, я не то хотел сказать. Как бы объяснить, государь. Думаю, разум у нее будет... трехлетки, четырехлетки. Не знаю. За ней долго придется ухаживать, как за младенцем.

   - Ну, это другое дело. Мастер...

   - Да?

   - А _э_т_о_ может к ней вернуться? Пройдет время, и она вновь...

   Ведьмак молчал.

   - Ага, - сказал король. Значит, может. Что тогда?

   - Если она вдруг впадет в оцепенение на несколько дней, а потом умрет, нужно сжечь тело. И все. Но не думаю, чтобы до этого дошло. Для полной уверенности я вам расскажу, как уменьшить угрозу...

   - Прямо сейчас и расскажешь?

   - Теперь же, - сказал ведьмак. - Всякое бывает. Может случиться, что утром вы найдете в гробнице бесчувственную принцессу и мой труп.

- Ile jest prawdy w gadaniu, że dziecko było takie, a nie inne, bo Adda była moją siostrą?

   - Niewiele. Czar trzeba rzucić, żadne zaklęcie nie rzuca się samo. Ale myślę, że wasz związek z siostrą był przyczyną rzucenia czaru, a więc i takiego skutku.

   - Tak myślałem. Tak mówili niektórzy z Wiedzących, chociaż nie wszyscy. Geralt? Skąd się biorą takie sprawy? Czary, magia?

   - Nie wiem, królu. Wiedzący zajmują się badaniem przyczyn tych zjawisk. Dla nas, wiedźminów, wystarcza wiedza, że skupiona wola może takie zjawiska powodować. I wiedza, jak je zwalczać.

   - Zabijać?

   - Najczęściej. Za to nam zresztą najczęściej płacą. Mało kto żąda odczyniania uroków, królu. Z reguły ludzie chcą się po prostu uchronić od zagrożenia. Jeżeli zaś potwór ma ludzi na sumieniu, dochodzi jeszcze motyw zemsty.

- Сколько правды в молве, что ребенок был таким, а не иным из-за того, что Адда была моей сестрой?

   - Немного. Чары надо навести, никакие чары не наводятся сами. Но думаю, что ваша связь с сестрой была причиной наведения чар, а, следовательно, и такого результата.

   - Я так и думал. Так говорили некоторые из Знающих, хотя и не все. Геральт? Откуда берутся такие вещи? Колдовство, магия?

   - Не знаю, государь. Знающие занимаются исследованием причин этих явлений. Нам, ведьмакам, достаточно знать, что сосредоточенная воля может такие явления вызывать, и знать, как с ними бороться.

   - Убивать?

   - Чаще всего. За это нам, впрочем, чаще всего платят. Мало кто требует расколдовывания, государь. Как правило, люди просто хотят уберечься от угрозы. А если на совести чудовища люди, то добавляется еще мотив мести.

- Болтают, будто ребенок родился таким исключительно потому, что Адда была мне сестрой. Это правда?

   - Вряд ли. Чары не приходят сами по себе. Заклятие обязательно должен кто-то наложить. Другое дело, что чары кто-то наложил именно за то, что ты вступил в связь с сестрой.

   - Вот и я так думаю. Так мне говорили ведающие, хотя и не все. Геральт... Откуда все это берется - чары, магия?

   - Не знаю, король. Мы, ведьмаки, занимаемся всем этим, но не гадаем, как и откуда оно возникло. Знаем лишь, что явления эти можно вызвать сосредоточением мысли, упорным желанием. И знаем, как с этим бороться.

   - Убивать тех, кто навел чары?

   - Чаще всего. Потому что чаще всего нам как раз за убийство и платят. Мало кто стремится всего лишь снять чары. Люди хотят избавиться от угрозы в лице чародея самым надежным образом... Ну и еще, понятно, месть.

комментарий: У переводчика Геральт, кажется, совсем обнаглел: он короля не только поучает, но и «тыкает» ему!

И кого все-таки убивали ведьмаки? У переводчика получается, что не чудовищ, а чародеев. Интересно, что сказал бы Сапковский?

- Budzisz zaufanie - powiedział. - Pomimo że wiem, jakie z ciebie ziółko. Opowiadano mi, co zaszło w karczmie. Jestem pewien, że zabiłeś tych opryszków wyłącznie dla rozgłosu, żeby wstrząsnąć ludźmi, mną. Jest dla mnie oczywiste, że mogłeś ich pokonać bez zabijania. Boję się, że nigdy się nie dowiem, czy idziesz ratować moją córkę, czy też ją zabić. Ale godzę się na to. Muszę się zgodzić. Wiesz, dlaczego?

- Ты вызываешь доверие, - сказал он. – несмотря на то, что я знаю, что из тебя за фрукт. Мне рассказывали, что произошло в трактире. Я уверен, что ты убил этих головорезов исключительно для шума, чтобы потрясти людей, меня. Для меня очевидно, что ты мог их одолеть, не убивая. Я боюсь, что никогда не узнаю, идешь ты спасать мою дочь или же убить ее. Но я соглашаюсь на это. Вынужден согласиться. Знаешь, почему?

- Ты мне нравишься. Хоть я и знаю, сколько в тебе зла. Мне рассказали про... корчму. И я уверен: ты прикончил тех бандитов исключительно затем, чтобы о тебе заговорили, чтобы устрашить и народ, и меня. Я уверен: ты мог их одолеть, не убивая. Боюсь, так никогда и не узнаю, идешь ты спасать мою дочку или убивать. Но что поделаешь? Я вынужден отправить тебя туда. И знаешь почему?

Przed sobą na stole miał niedużą, okutą skrzyneczkę. Otworzył ją. Wewnątrz, ciasno, w wyłożonych suchą trawą przegródkach, stały flakoniki z ciemnego szkła. Wiedźmin wyjął trzy.

   (...)

   Geralt wyszeptał formułę, wypił po kolei zawartość dwu flakoników, po każdym łyku kładąc lewą dłoń na głowni miecza. Potem, owijając się szczelnie w swój czarny płaszcz, usiadł. Na podłodze. W komnacie nie było żadnego krzesła. Jak zresztą w całym dworzyszczu.

Перед ним на столе был небольшой, окованный сундучок. Он открыл его. Внутри, тесно, в выстеленных сухой травой перегородках, стояли флакончики из темного стекла. Ведьмак вынул три.

   (...)

   Геральт прошептал формулу, выпил по очереди содержимое двух флакончиков, после каждого глотка опуская левую ладонь на рукоять меча. Потом, завернувшись плотно в свой черный плащ, сел. На полу. В зале не было ни одного стула. Как, впрочем, и во всем дворце.

Перед ним стоял небольшой ящичек. Ведьмак открыл его. Внутри, в выложенных сухими травами гнездах, стояли флакончики из темного стекла. Ведьмак откупорил три из них, выпил.

   (...)

   Геральт прошептал заклинание, выпил еще два флакона, при каждом глотке прикасаясь левой ладонью к рукоятке меча. Потом закутался в свой черный плащ, сел. На полу.

   Ни одного кресла в комнате не было. Как, впрочем, и во всем дворце.

комментарий: А тот третий (у автора) флакончик, который Геральт выпил перед тем, как лечь в саркофаг, у переводчика был уже... шестым. :) («откупорил три из них, выпил (...) выпил еще два флакона (...))

- Nie słyszysz, co powiedziałem, rivski znachorze? Jesteś uratowany. I bogaty – Ostrit zważył w ręku sporą sakwę i rzucił ją pod nogi Geralta. - Tysiąc orenów. Bierz to, wsiadaj na konia i wynoś się stąd!,

   Riv wciąż milczał.

   - Nie wytrzeszczaj na mnie oczu! - Ostrit podniósł głos. - I nie marnuj mojego czasu. Nie mam zamiaru stać tutaj do północy. Czy nie rozumiesz? Nie życzę sobie, abyś odczyniał uroki. Nie, nie myśl, że odgadłeś. Nie trzymam z Veleradem i Segelinem. Nie chcę, byś ją zabijał. Masz się po prostu wynosić. Wszystko ma zostać po staremu.

- Не слышишь, что я сказал, ривский знахарь? Ты спасен. И богат, - Острит взвесил в руке довольно большую суму и бросил ее под ноги Геральта. – Тысяча оренов. Бери это, садись на коня и убирайся отсюда!

   Ривянин продолжал молчать.

   - Не таращь на меня глаза! – Острит повысил голос. – И не трать моего времени. Я не намерен стоять тут до полуночи! Не понимаешь? Я не хочу, чтоб ты снимал чары. Нет, не думай, что ты угадал. Я не заодно с Велерадом и Сегелином. Не хочу, чтоб ты ее убивал. Просто убирайся. Все должно остаться по старому.

- Ты слышал, знахарь из Ривии? Ты спасен. И богат. - Острит снял с плеча тяжелый мешок и бросил под ноги Геральту. - Тут тысяча оренов. Забирай их, садись на коня и проваливай!

   Рив молчал.

   - Ну что ты глаза вылупил! - повысил голос Острит. - Чего тянешь? Я не собираюсь торчать тут до полуночи. Ты что, не понял? Заклятие тебе все равно не удастся. Нет, не думай, с Велерадом и Сегелином я не уговаривался. Я просто не хочу, чтобы ты ее убивал. Проваливай. И пусть все останется по-старому.

- (...) Zbój, który ledwo przybył, pomordował ludzi? Który giął się przed Foltestem w ukłonach, a za jego plecami targował się z Veleradem jak najemny zbir? (...)

- (...) Разбойник, который, не успев приехать, поубивал людей? Кто гнулся перед Фольтестом в поклонах, а за его спиной торговался с Велерадом как наемный убийца? (...)

- (...) Злодей, начавший убивать, едва заявился к нам! Кланявшийся Фолтесту, а потом за его спиной торговавшийся с нами как наемный убийца! (...)

комментарий: Почему «торговавшийся с нами»? Ведь только что Острит говорил, что непричастен к сговору Велерада и Сегелина!

Ostrit oprzytomniał rychło, wodził wkoło oczami w zupełnej ciemności. Spostrzegł, że jest związany. Geralta, który stał tuż obok, nie widział. Ale zorientował się, gdzie jest, i zawył, przeciągle, przeraźliwie.

   - Milcz - rzekł wiedźmin. - Bo przyciągniesz ją przed czasem.

   - Ty przeklęty morderco! Gdzie jesteś? Rozwiąż mnie natychmiast, łajdaku! Będziesz za to wisiał, suczy synu!

   - Milcz.

   Ostrit dyszał ciężko.

   - Zostawisz mnie jej na pożarcie! Związanego? - spytał już ciszej, dorzucając plugawe wyzwisko prawie szeptem.

   - Nie - rzekł wiedźmin. - Wypuszczę cię. Ale nie teraz.

   - Ty łotrze - zasyczał Ostrit. - Żeby odciągnąć strzygę?

   - Tak.

   Ostrit zamilkł, przestał się miotać, leżał spokojnie.

   - Wiedźminie?

   - Tak.

   - To prawda, że chciałem obalić Foltesta. Nie ja jeden. Ale ja jeden pragnąłem jego śmierci, chciałem, by umarł w mękach, by oszalał, by żywcem zgnił. Wiesz, dlaczego?

   Geralt milczał.

   (…)

   - To jego matka, stara królowa. To na pewno ona. Nie mogła patrzeć, że on i Adda... To nie ja. Ja tylko raz, wiesz, próbowałem perswadować, a Adda... Wiedźminie! Zamroczyło mnie i powiedziałem... Wiedźminie? To ja? Ja?

Острит очнулся быстро, водил глазами в абсолютной тьме. Заметил, что связан. Геральта, который стоял совсем рядом, он не видел. Но догадался, где находится, и завыл, протяжно, пронзительно.

   - Молчи, - сказал ведьмак. – А то привлечешь ее раньше времени.

   - Ты проклятый убийца! Где ты? Развяжи меня немедленно, мерзавец! Тебя за это повесят, сучий сын!

   - Молчи.

   Острит тяжело дышал.

   - Оставишь меня ей на съедение! Связанного? – спросил уже тише, добавляя гнусное ругательство почти шепотом.

   - Нет, - сказал ведьмак. – Я выпущу тебя. Но не сейчас.

   - Ты мерзавец, - зашипел Острит. – Чтобы отвлечь упырицу?

   - Да.

   Острит замолчал, перестал метаться, лежал спокойно.

   - Ведьмак?

   - Да.

   - Это правда, что я хотел свергнуть Фольтеста. И не только я. Но я один желал его смерти, хотел, чтобы он умер в муках, чтобы с ума сошел, чтобы живьем сгнил. Знаешь, почему?

   Геральт молчал.

   (...)

   - Это его мать, старая королева. Это наверняка она. Не могла смотреть, что он и Адда... Это не я. Я только раз, знаешь, пробовал убеждать, а Адда... Ведьмак! У меня помутилось в голове и я сказал... Ведьмак? Это я? Я?

Острит быстро опамятовался, вгляделся в темноту. Сообразил, что связан. Стоявшего рядом Геральта он, понятно, не разглядел во мраке. Но угадал его присутствие и протяжно завыл.

   - Молчи, - сказал ведьмак. - А то она заявится раньше времени.

   - Убийца проклятый! Где я? Развяжи сейчас же, тварь! Я тебя вздерну, сукин ты сын!

   - Заткнись.

   Острит тяжело дышал.

   - Оставишь меня ей на съедение? Связанного? - спросил он тише почти шепотом.

   - Нет, - Сказал ведьмак. - Я тебя отпущу. Но попозже.

   - Скотина, - сказал Острит. - Чтобы я был вместо приманки?

   - Вот именно.

   Острит перестал биться.

   - Ведьмак...

   - Да?

   - Это правда, я хотел свалить Фолтеста. И не я один. Не я один хотел его смерти. Но я жизнь бы отдал, чтобы он подыхал в муках подольше, гнил заживо. И знаешь почему?

   Геральт молчал.

   (…)

   - Это королева-мать, не иначе мать Фолтеста. Это наверняка она. Она видеть не могла, как Фолтест с Аддой... Это не я! Ведьмак! У меня разум помутился, и я пожелал вслух, чтобы... Ведьмак! Это из-за меня? А?

комментарий: Завыл Острит не при мысли о стоящем рядом ведьмаке (о том, что ведьмак совсем рядом, он не догадывался (вопрос «Где ты?»)), а когда понял, где он, Острит, находится (во дворце с упырицей). У переводчика же все с точностью до наоборот. То же касается слов Острита «Не я один хотел его смерти» - у Сапковского как раз наоборот.

Ostrit nie usłyszał zgrzytu odsuwanej płyty grobowca ale wiedźmin tak. Pochylił się i rozciął sztyletem więzy wielmoży. Ostrit nie czekał na żadne słowa, zerwał się, niezgrabnie pokuśtykał zdrętwiały, pobiegł. Jego wzrok na tyle już przyzwyczaił się do ciemności, że widział drogę prowadzącą z głównej sali do wyjścia.

   Z hukiem wyskoczyła z podłogi płyta blokująca wejście do krypty. Geralt, przezornie ukryty za balustradą schodów, dostrzegł pokraczną postać strzygi, pędzącą zwinnie, szybko i nieomylnie w ślad za oddalającym się tupotem butów Ostrita. Strzyga nie wydała z siebie najmniejszego dźwięku.

   Potworny, rozedrgany, opętańczy wrzask rozdarł noc, wstrząsnął starymi murami i trwał, wznosząc się i opadając, wibrując. Wiedźmin nie mógł dokładnie ocenić odległości - jego wyczulony słuch mylił - ale wiedział, że strzyga dopadła Ostrita szybko. Za szybko.

   Wyszedł na środek sali, stanął tuż przy wejściu do krypty. Odrzucił płaszcz. Poruszył barkami, poprawiając ułożenie miecza. Naciągnął rękawice. Miał jeszcze chwilę czasu. Wiedział, że strzyga, choć najedzona po ostatniej pełni, nie porzuci prędko trupa Ostrita. Serce i wątroba były dla niej cennym zapasem pożywienia na długie trwanie w letargu.

   (...)

   Usłyszał. Szła powoli, człapiąc po posadzce. A potem zobaczył ją.

Острит не услышал скрежета отодвигаемой плиты саркофага, но ведьмак услышал. Он наклонился и разрезал кинжалом узы вельможи. Острит не ждал никаких слов, вскочил, неловко похромал на занемевших ногах [букв.: неловко похромал, занемевший], побежал. Его глаза настолько уже привыкли к темноте, что он видел дорогу, ведущую из главного зала к выходу.

   С грохотом выскочила из пола плита, блокирующая вход в склеп. Геральт, предусмотрительно скрывшийся за балюстрадой лестницы, заметил уродливую фигуру упырицы, мчащуюся ловко, быстро и безошибочно вслед за удаляющимся топотом сапогов Острита. Упырица не издала ни малейшего звука.

   Чудовищный, вибрирующий, неистовый крик разорвал ночь, потряс старые стены и продолжался, вздымаясь и опадая, вибрируя. Ведьмак не мог точно оценить расстояния – обостренный слух обманывал его – но знал, что упырица настигла Острита быстро. Слишком быстро.

   Он вышел на середину зала, стал у самого входа в склеп. Отбросил плащ. Повел плечами, поправляя положение меча. Натянул рукавицы. У него еще было немного времени. Он знал, что упырица, хоть и сытая после полнолуния, не скоро оставит труп Острита. Сердце и печень были для нее ценным запасом пищи на долгое пребывание в летаргии.

   (...)

   Услышал. Она шла медленно, шлепая по полу. А потом он ее увидел.

Острит не услышал скрежета сдвигаемой глубоко в подземелье крышки саркофага. Ведьмак услышал. Он наклонился и рассек кинжалом спутывавшие вельможу веревки. Острит, не тратя времени, вскочил и, нелепо скрючившись, опрометью кинулся прочь. За это время глаза его привыкли к темноте, и он видел дверь.

   С грохотом отскочила плита, закрывающая спуск в гробницу. Геральт, укрывшись за балюстрадой , увидел невысокую фигуру упырицы - быстро, проворно, совершенно беззвучно она неслась вслед грохотавшему сапогами беглецу.

   Ужасный вопль раздался во мраке, потряс старые стены. И оборвался. Ведьмак не смог определить расстояния - как раз в этом его изощренный слух стал помехой, - но знал, что упырица настигла Острита быстро. Очень быстро.

   Ведьмак вышел на середину зала. Заступил вход в гробницу. Отбросил плащ. Поправил меч. Натянул кожаные перчатки. У него еще было время. Он знал, что упырица задержится у трупа Острита - чтобы дольше лежать в летаргии, ей нужно сердце жертвы.

   (...)

   И тут он услышал. Она возвращалась. Потом он ее увидел.

Geralt odskoczył w bok, zawirował w błyskawicznym piruecie, strzyga otarła się o niego, też zawirowała, tnąc powietrze szponami. Nie straciła równowagi, zaatakowała ponownie, natychmiast, z półobrotu, kłapiąc zębami tuż przed piersią Geralta. Riv odskoczył w drugą stronę, trzykrotnie zmienił kierunek obrotu w furkoczącym piruecie, zdezorientował strzygę. Odskakując, mocno, choć bez zamachu, uderzył ją w bok głowy srebrnymi kolcami osadzonymi na wierzchniej stronie rękawicy, na knykciach.

Геральт отскочил в сторону, закружился в молниеносном пируэте, упырица задела его, тоже закружилась, рассекая воздух загнутыми когтями. Не потеряла равновесия, атаковала вновь, тут же, с пол-оборота, щелкая зубами у самой груди Геральта. Ривянин отскочил в другую сторону, трижды изменил направление вращения в шумном пируэте, дезориентировал упырицу. Отпрыгивая, сильно, хотя и без размаха, ударил ее в бок головы серебряными шипами, посаженными на тыльной стороне рукавицы, на костяшках.

Геральт отпрыгнул в сторону, молниеносно сделал пируэт; едва задев его, упырица тоже закружилась, полосуя воздух когтями. Равновесие она не потеряла и тут же кинулась вновь, из невероятной позиции, клыки щелкнули у шеи Геральта. Рив отпрыгнул , чтобы обмануть ее, трижды крутнулся волчком, каждый раз в другую сторону. Сильно, без размаха ударил ее в висок кольцами - серебряными кольцами, нашитыми с тыльной стороны на пальцы кожаной перчатки.

комментарий: «kolce» (ед. число «kolec» - м.р.) – это шипы, а не кольца. Такие, как у розы.

Geralt, wstrząsany dreszczem, stał pośrodku sali. Sam. Długo to trwało, pomyślał, zanim ten taniec na skraju przepaści, ten szaleńczy, makabryczny balet walki doprowadził do oczekiwanego rezultatu, pozwolił mu na osiągnięcie psychicznej jedności z przeciwnikiem, na dobranie się do pokładów skupionej woli, która przepełniała strzygę. Złej, chorobliwej woli, z mocy której strzyga powstała. Wiedźmin zadygotał na wspomnienie momentu, w którym wchłonął w siebie ten ładunek zła, by skierować go, jak zwierciadłem, na potwora. (...)

Геральт, сотрясаемый дрожью, стоял посреди зала. Один. Долго продолжалось, подумал он, прежде чем этот танец на краю пропасти, этот безумный, ужасный балет боя привел к желаемому результату, позволил ему добиться психического единства с противником, проникнуть в глубину сконцентрированной воли, переполнявшей упырицу. Злобной, болезненной воли, которая упырицу породила. Ведьмак задрожал, вспомнив тот момент, когда он вобрал в себя этот заряд зла, чтобы направить его, словно зеркалом, на чудовище. (...)

Геральт, весь дрожа, стоял посередине огромного зала. Один-одинешенек. Так долго длившийся танец на краю пропасти, этот сумасшедший, ужасный балет наконец позволил риву обрести желаемое - ведьмак проник в сознание врага, средоточие ее воли. Злой, болезненной воли, придававшей чудовищу силы. Дрожь пробирала, когда Геральт осознал суть этого зла и вызывал в себе столь же злую мощь, направляя ее против чудовища. (...)

(...) Na piersiach położył miecz i postawił maleńką klepsydrę wypełnioną fosforyzującym piaskiem. Skrzyżował ręce. Nie słyszał już wrzasków strzygi przetrząsającej dworzyszcze. Przestawał słyszeć cokolwiek, bo czworolist i jaskółcze ziele zaczynały działać.

(...) На груди положил меч и поставил маленькую клепсидру, наполненную фосфоресцирующим песком. Скрестил руки. Воплей упырицы, обыскивающей дворец, он уже не слышал. Переставал слышать что-либо, потому что вороний глаз и чистотел начинали действовать.

(...) Положил меч на грудь, поставил рядом маленькие часы, наполненные фосфоресцирующим песком. Скрестил руки. Сотрясавшего дворец рычания упырицы он уже не слышал - брали свое вороний глаз и чистотел.

Była raczej brzydka. Szczuplutka, z małymi szpiczastymi piersiami, brudna. Włosy - płoworude - sięgały jej prawie do pasa. Stawiając kaganek na płycie ukląkł przy niej, pochylił się. Usta miała blade, na kości policzkowej duży krwiak od jego uderzenia. (...)

Она была скорее некрасивой. Худенькая, с маленькими острыми грудями, грязная. Волосы – светло-рыжие – доставали почти до пояса. Ставя каганец на крышку саркофага, опустился рядом с ней на колени, наклонился. Ее губы были бледными, на скуле большой кровоподтек от его удара. (...)

Она вовсе не выглядела красавицей. Щупленькая, с маленькими острыми грудями, вся в грязи. Светло-рыжие волосы закрывали ее до пояса. Ведьмак поставил каганец рядом, склонился над ней, потрогал. Губы бледные, на щеке огромный кровоподтек - след его удара. (...)

Chlasnęła go szponami po szyi, tnąc głęboko, krew bryznęła jej na twarz. Zawyła, godząc w oczy drugą ręką. Zwalił się na nią, łapiąc za przeguby obu rąk, przygważdżając do posadzki. Kłapnęła zębami - już za krótkimi -przed jego twarzą. Uderzył ją czołem w twarz, mocniej przydusił. Nie miała już dawnej siły, wiła się tylko pod nim, wyła, wypluwając krew - jego krew - zalewającą jej usta. Krew uchodziła szybko. Nie było czasu. Wiedźmin zaklął i ugryzł ją mocno w szyję tuż pod uchem, wbił zęby i zaciskał je, dopóki nieludzkie wycie nie zmieniło się w cienki, rozpaczliwy krzyk, a potem dławiący się szloch - płacz krzywdzonej czternastoletniej dziewczynki.

Полоснула его кривыми когтями по шее, разрезая глубоко, кровь брызнула ей на лицо. Завыла, целясь в глаза другой рукой. Он повалился на нее, схватил за запястья обеих рук, пригвоздив к полу. Она щелкнула зубами - уже слишком короткими - перед его лицом. Геральт ударил ее лбом в лицо, прижал сильнее. У нее уже не было прежней силы, она только извивалась под ним, выла, выплевывая кровь – его кровь, - заливавшую ей рот. Кровь быстро вытекала. Не было времени. Ведьмак выругался и укусил ее сильно в шею возле уха, вбил зубы и сжимал их до тех пор, пока нечеловеческий вой не стал тонким, отчаянным криком, а потом задыхающимся плачем обиженной четырнадцатилетней девочки.

Она вцепилась ему ногтями в шею, и кровь залила лицо ведьмака. Взвыла, целясь другой рукой в глаза. Ведьмак рухнул на нее, ловя ее запястья, прижимая к полу. У самых его глаз щелкнули зубы - уже нечеловеческие. Геральт ударил ее головой в лицо, прижал крепче. Прежней силы у нее уже не было. Ведьмак выкрикнул заклинание и впился зубами ей в шею под самым ухом. Стискивал зубы, пока нелюдской вой не сменился тонким, отчаянным криком, перешел в рыдания - обычный плач обиженной девочки.

комментарий: Почему у переводчика кровь из разрезанного горла заливает лицо ведьмака, вместо того, чтобы литься вниз, на лицо упырицы? Законы физики другие?

«(...) уже слишком короткие [зубы] (...)» - «(...) уже нечеловеческие [зубы](...)» - ох и люблю я этот перевод с точностью до наоборот!

Да и «ведьмак выкрикнул заклинание» вместо «ведьмак выругался» - тоже красиво... :(

- Kro... lewna?

   - Królewna jak królewna. Chuda. I głupawa taka jakaś. Płacze bez ustanku. I sika w łóżko. Ale Foltest mówi, że to się jej odmieni. Myślę, że nie na gorsze, co, Geralt?

- Прин... цесса?

   - Принцесса как принцесса. Худая. И глуповатая какая-то. Плачет не переставая. И мочится в постель. Но Фольтест говорит, что это изменится. Я думаю, не к худшему, а, Геральт?

- Прин... цесса?

   - Принцесса как принцесса. Щупленькая. И придурковатая какая-то. Хнычет все время. И под себя делает. Но Фолтест уверяет, что это у нее пройдет. Неплохо все вышло, а, Геральт?

комментарий: no comments.